Гийом Эрбо — французский фотограф. В 2022 году он в третий раз стал лауреатом премии конкурса World Press Photo (2009, 2012, 2022). В своих документальных фотосериях Гийом исследует места с трагической историей: Чернобыль, Освенцим, Нагасаки, города на востоке Украины, пострадавшие от войны. В 2016 году Гийом Эрбо получил награду Bayeux Calvados-Normandy Award, которую присуждают лучшим военным корреспондентам, — за снимки, сделанные на территории Украины. В 2022 году всего на конкурс World Press Photo поступило 64823 фотографии от 4066 фотографов из 130 стран. Гийом Эрбо стал одним из 24 региональных победителей (четыре победителя на глобальном уровне будут объявлены в апреле этого года).
Его проект об Украине был отобран еще до того, как началась война. «Проект «Ukraine Crisis» — долгосрочный, — отметила в интервью DW Анна Лена Мер (Anna Lena Mehr), директор конкурса World Press Photo. — Фотографии были сделаны в период с 2013 по 2021 годы. Он показывает конфликт в Украине в развитии. Фотограф работал в Украине с 2001 года, хотя сам он — француз. Работы показывают, как нарастало напряжение в стране, что привело к образованию «ДНР» и «ЛНР». На его снимках хорошо прослеживается, как конфликт медленно разрастался и как в конце концов вылился в то, что мы сейчас наблюдаем, — в войну».
Но предоставим слово самому фотографу и победителю конкурса World Press Photo 2022 года.
Deutsche Welle: Господин Эрбо, вы провели много времени в Украине, и ваш проект «Ukraine Crisis» охватывает довольно длительный период с 2013 по 2021 год. Что вас поразило больше всего за все эти годы?
Гийом Эрбо: Я открыл для себя Украину, работая в Чернобыле в 2001 году. И с тех пор я всегда с удовольствием путешествовал и работал там. Это были встречи с людьми, красками, ландшафтами, которые помогли мне выработать свой индивидуальный подход в документальной фотографии. И в то же самое время я стал свидетелем того, как в 2004 году (а потом с 2013 года) появились люди, которые решили восстать против того, что им навязывали. Меня сильно впечатлил украинский народ, который невзирая ни на аннексию Крыма, ни на войну в Донбассе, продолжает двигаться в сторону демократии.
Мариуполь 2014 год. Женщины делают камуфляж. Эта одна из работ фотографа Гийома Эрбо в проекте, победившем на конкурсе World Press Photo
— Начало войны в Украине стало для вас неожиданностью?
— На самом деле, война в Украине свирепствовала уже с 2014 года (13 000 жертв, в основном в Донбассе в период с 2014 по 2020 год, по данным ООН). Но российское вторжение меня удивило. Я не мог себе даже представить, что последует за этим: массивные бомбардировки — по гражданскому населению и большим городам.
— Какие у вас были первые мысли 24 февраля? Может, вернуться как можно скорее в Украину?
— Я был в Киеве в конце января. И я был в Донбассе в ноябре 2021 года. 24 февраля у меня были очень смешанные чувства, и они не покидают меня до сих пор. Конечно, я захотел вернуться туда, но в то же время я сильно беспокоюсь за своих украинских друзей. А беспокойство — не самое лучшее чувство, которое можно иметь в зоне конфликта. С начала войны я стал работать над кризисом с беженцами на границе с Польшей и сейчас я стараюсь собрать средства для беженцев с Украины, продавая мои работы.
— Какое ваше самое любимое фото в проекте, который победил на конкурсе?
— Это очень сложный вопрос для меня, потому что у меня нет любимого фото в сериях. Для меня каждый снимок — важная часть storytelling. И каждая фотография вносит свой вклад в документальный ряд целой истории.
— А есть ли какой-то актуальный снимок из Украины, который оставил неизгладимое впечатление?
— Все фотографии гражданского населения действительно трогают за живое. И работы фотографа информационного агентства AP Евгения Малолетки из Мариуполя особенно цепляют и показывают всю чрезвычайность сложившейся ситуации.
— В России сейчас часто звучат такие вопросы: «Где вы были последние восемь лет? Где был ваш протест? Где были аватарки за мир?» Вы понимаете эти вопросы? Может быть, вы как фотограф ощущаете какую-то долю ответственности за эти «восемь лет», потому что не показывали все то безобразие и насилие, которые происходили в «ДНР» и «ЛНР»? Или, может, не было ничего такого ужасного, что надо было показывать, что вы видели там?
— Я лично за последние восемь лет бывал в Донбассе раза по три в год, документируя конфликт при поддержке СМИ, с которыми я работал. Я стремился показать людей, которые страдали в результате последствий от войны — и ощущали это каждый день. Поэтому я встречался с ними, фотографировал их и старался донести их истории, делая это год за годом. Что касается «ДНР» и «ЛНР», то я мог работать там (в Донецке и его окрестностях) до 2017 года. После этого каждый раз, когда я запрашивал разрешение для работы там, официальные представители отказывали мне в доступе.
— Где вы в основном публиковали свои работы из Украины?
— Я всегда работал по заказу для СМИ, особенно — для Le Monde и Figaro Magazine. Поэтому истории выходили в газетах и журналах. Кроме того, я выпускал книги и устраивал выставки.
— Вы показываете нам обычных людей в Украине. Можете нам рассказать, какие отношения вы наблюдали между русскоязычным населением и теми, кто говорит по-украински? Я на днях встретила женщину из Одессы. Она сказала, что раньше у каждого жителя Одессы было два сердца. Одно билось за Украину, другое — за Россию. Теперь второе умерло…
— Я лично наблюдал, что у многих украинцев есть сильная связь с Россией — через историю, язык, миграционные процессы. И да, это разрывает сердце наблюдать за этим конфликтом между Россией и Украиной. У меня есть друзья в Киеве, семейная пара. Жена родом из Украины, муж — из России. И с 2014 года жена постоянно получала оскорбления от семьи своего мужа, которая живет в России, и в результате кампании по дезинформации населения отношения этой пары с семьей в России были практически разорваны. Да, это настоящая трагедия.
— Как вы видите роль фотографа во время войны?
— Это очень интересно, потому что в первые дни этой войны были сильные кадры гражданского населения, которые в деревнях пытались перегородить дорогу танкам. И я всегда не перестаю задавать себе этот вопрос: а какая моя роль как фотографа? Когда мы не можем больше быть всегда первыми на месте событий, мы должны найти ракурс, ту особенную историю и тот особенный способ рассказать о ней: с точки зрения журналистики и визуального ряда. Для меня фотографирование войны — это предоставление контекста и рефлексии посреди этого хаоса.
— И последний вопрос. На одной из фотографий в вашем проекте — женщины, которые изготавливают камуфляж. Какая история стоит за этим снимком?
— Это было в Мариуполе в 2014 году, недалеко от линии фронта. Люди готовились к российскому вторжению. Это была одна из организаций, которая помогала армии собирать все необходимое снаряжение для украинских солдат. И эти женщины делали камуфляж — снайперский костюм. Это было так странно, потому что больше походило на вечеринку. Я видел двух детей с надувными шарами, как будто бы они были на костюмированной вечеринке. На снимке я постарался показать что-то, что больше было похоже на фикцию. Разумеется, за окном была суровая реальность, для которой они это все и делали, но выглядело этот так, как будто они собрались сделать костюмы для развлекательного мероприятия.
Подпишитесь на специальную рассылку DW о главных событиях, связанных с войной России против Украины: последние новости, репортажи, интервью, видеосюжеты — ежедневно в 19.00 (CET).
Смотрите также:
