Давление российских властей на оппозиционных политиков и активистов только усиливается, и предстоящие выборы в Госдуму станут для избирателей «выборами без выбора». Так считает экс-депутат Думы Дмитрий Гудков, который на этой неделе вынужденно покинул Россию.
В интервью DW Гудков в Киеве рассказал о том, как и почему Кремль будет «закручивать гайки» перед выборами, назвал отличия России от Украины, а также поделился своими политическими планами.
DW: Вы всегда считались умеренным оппозиционером, но теперь пришли и за вами. Почему? И почему сейчас?
Дмитрий Гудков: Главная причина — выборы в Госдуму. В Кремле решили, что всех потенциальных кандидатов, которые способны победить, нужно либо выдавить из страны, либо посадить, либо ограничить их участие какими-то условными сроком. В отношении меня был выбран какой-то достаточно жесткий сценарий, потому что не допустить меня до выборов можно было проще.
Я долго думал, зачем это нужно, и понял, что еще есть причина. Это не только парламентские выборы, но еще и президентские в 2024-м. Совершенно очевидно, что власти пытаются избавиться от политиков, которые в президентском возрасте — 45+ — и могли бы остаться в стране, получить доступ к думской трибуне и конкурировать на президентских выборах. Чем опасны для Кремля именно умеренные политики? Тем что с ними возможен какой-то диалог элит, которые в какой-то момент готовы будут решительно участвовать в борьбе за перемены.
— На каком уровне принималось решение о преследовании вас? Это произошло с санкции Путина?
— Я уверен, что ему доложили. Без этого никакие действия не предпринимались бы. Есть Геннадий Гудков (отец Дмитрия Гудкова. — Ред.), у него был бизнес, там были нарушения, а Дмитрий имеет к этому прямое отношение — наверняка, такой доклад был. В папочках ему всякую чушь пишут. А когда это дело стало резонансным и увидели, что я никакого отношения к нему не имею, да и дела никакого-то нет… Ни о чем дело! Мне никогда не интересно было бизнесом заниматься, и я им никогда не занимался!
— Алексей Навальный был отравлен, а теперь находится за решеткой, как и многие его соратники. А вас сейчас аккуратно выдавили из страны. Почему вам дали шанс уехать, а не задержали сразу и надолго?
-И Навальному давали шанс покинуть страну. Ему позволили уехать в Германию. На самом деле власть заинтересована в том, чтобы мы уезжали. Им большое количество политических узников тоже не нужно. Потому что на каждой встрече то Байден, то еще кто-то спрашивает про Навального, про репрессии, про права человека. Проще, чтобы все уехали.
Например, у нас есть кандидат в депутаты Юлия Галямина, ей дали условный срок. По закону, если у тебя условный срок, то ты не можешь уехать. Ей вынесли условное наказание, но дали полгода, когда никакие ограничения не действуют. Специально, чтобы тоже уехала. Поэтому дальше выбор — либо ты уезжаешь, либо идешь в тюрьму. Выбираешь семью и свободу, либо тюрьму.
— Почему вы уехали?
— Я, когда сидел, думал, что, мол, все, закрыли надолго. А когда вышел, задал себе три простых вопроса. Готов ли я рисковать не только своей свободой, но и свободой тети, близких, родных, сторонников, союзников, людей из моей команды? Я понял, что не готов жертвовать здоровьем моих близких. Сам я готов пострадать, а чтобы пострадала тетя — родная сестра мамы, родной брат? Я не готов.
Второй вопрос: хорошо, я окажусь в тюрьме, это как-то повлияет на ситуацию в стране? Уйдет ли Путин, или выйдет масса людей на улицу? Это приведет к каким-то протестам и переменам? К сожалению, нет. А может, к счастью. И третий вопрос: где я вообще могу быть эффективнее? Что такое политика в России? Раньше это было участие в выборах — сейчас это невозможно. Это подготовка и проведение протестных акций — сейчас это тоже невозможно. Потому что одиночный пикет приводит к тюремным срокам.
А все остальное — это журналистика, публицистика, поддержка политзаключенных, независимых СМИ, и это все можно делать из любой точки мира. Мы живем в 21-м веке. Не важно где ты, важно, где будет слышен твой голос. А он будет слышен. Благодаря интернету, социальным сетям.
— Вы написали в Telegram, что вас «откровенно предупредили — если не откажитесь от идеи стать депутатом Госдумы, то ваш вопрос «будет решать товарищ майор». Это цитата. А кто вам сказал об этом? Это были люди из администрации президента? Из полиции? Из «Единой России»?
— Не «товарищ майор». «Товарищ майор» уже занялся вопросом. Речь идет о том, что если бы я не уехал, то «товарищ майор» занялся бы уже моими родственниками. Это важно. Разговоры велись не со мной. Разговоры велись с Геннадием Гудковым , у которого остались контакты там, это бывшие сотрудники правоохранительных органов. Моя супруга разговаривала с одним из наших хороших знакомых, который имеет доступ к информации из администрации президента и от силовиков. Эти люди просто передали угрозы.
— Со стороны кажется, что у Лукашенко и Путина схожие методы борьбы с несогласными. Как вы считаете, где осталось больше пространства свободы и возможностей для перемен — в Беларуси или в России?
— Я думаю, что Россия отстает от Беларуси примерно на год. Методы у них совершенно одинаковые. Но почему говорят, что Лукашенко действует жестко, а Путин мягко? Потому что сопротивление (со стороны оппонентов властей. — Ред.) в Беларуси было жестче, чем в России сейчас. Потому против него нужны жесткие меры, а против мягкого сопротивления — мягкие.
Как только в России будут жестко действовать участники протестов, я думаю, мы увидим жесткие меры (со стороны властей. — Ред.). Тут не надо думать, что они (Лукашенко и Путин. — Ред.) отличаются. Просто пока в России дают уехать, по крайней мере. Ну это пока. Ситуация ухудшится после выборов. Потому что есть инерция, вот эта репрессивная машина не остановится. Тормоза отказали.
— Вы говорите о том, что решили временно покинуть Россию. Как скоро планируете вернуться?
— Здесь два фактора важны — риски и эффективность. Смогу ли я быть эффективным, если вернусь в страну? И сохраняются ли риски для членов моей семьи? Я же не смогу всех вывезти. Та же тетя и дядя не хотят уезжать. Как только эти два фактора поменяются, конечно, хотел бы вернуться, потому что я понимаю, что когда такая диктатура в России, то небезопасно в принципе везде. И дело Скрипалей это показало. Россию точно нужно модернизировать и превращать в нормальное правовое демократическое государство, потому что иначе последствия будет расхлебывать весь мир.
— В России в последние годы давление властей на оппозиционных политиков и активистов только усиливается. Высока вероятность, что вам нескоро представится возможность безопасно вернуться на родину. Вы готовы к тому, что временная эмиграция может превратиться в постоянную?
— Нет, потому что режим не вечен, и Путин не вечен. Если бы ему было лет 50, то, наверное, было бы грустно. Я понимаю, что это терминальная стадия режима. Я понимаю, что у нас геронтократия, которая просто по чисто биологическим причинам скоро нас покинет.
— Если придется надолго задержаться за границей, могли бы вы по примеру Марии Гайдар или Михаила Саакашвили заняться политикой, скажем, в Украине?
— Я пока не готов отвечать на эти вопросы, потому что я не хотел бы порывать с Россией. В любом случае это крайне сложное решение. Я вот два дня просыпаюсь и понимаю, что я не у себя дома, я не вижу деревьев, которые посадил, собаку или кота, который приходил и все время будил нас… Это достаточно сложная история. Безусловно, я здесь буду встречаться с теми россиянами, которые были вынуждены эмигрировать по разным причинам. Мне кажется, что вообще в Киеве возможны какие-то интересные проекты, которые были бы на пользу как Украине, так и России. Тем людям, которые продолжают борьбу.
— Вы вернулись бы в Россию по примеру Навального, понимая, что там вас, вероятно, ждет тюрьма?
— Я не хочу сидеть тюрьме — как и все люди, которые оказались там. Я прагматик, я не принимаю решения эмоционально. И не хочу превращаться в символ как Немцов, как Алексей Навальный. Да, это мужественный и геройский поступок. Я на такой риск готов в том случае, если понимаю, что это изменит ситуацию в стране. Сейчас, к сожалению, гражданское общество находится на пике своей активности со знаком минус.
Оно деморализовано. Сейчас это (возвращение в Россию. — Ред.) не вызовет каких-то протестов, не приведет к быстрым переменам. Я не готов ресурсы в топку бросать. Рисковать ради перемен — готов. А ради безрассудства — нет. И при этом я не готов рисковать своими родными и близкими. Дело в том, что российские власти готовы брать в заложницы женщин. Детей еще нет. Но скоро и этот момент наступит.
— Вы отказались баллотироваться в Госдуму. Ваша политическая карьера в России теперь де-факто завершена?
— Во-первых, я не отказался, просто они остановили меня с помощью репрессий и уголовных дел против родственников. Понимаете, сейчас в России диктатура. Участие в выборах стало невозможным.
— На выборах в Госдуму у избирателя, по сути, выбор только между партиями, представленными в парламенте. Независимых кандидатов вряд ли зарегистрируют. «Умное голосование» после разгрома структур Навального под угрозой. Что теперь поступить избирателям?
— Я считаю, что у российского избирателя большие проблемы, потому что реально сильных кандидатов скорее всего не будет. Наверное, Навальный будет предлагать «умное голосование «. Но это выбор между Прилепиным и Милоновым. В большинстве округов будет такая ситуация.
Я хочу все-таки дождаться, кто будет допущен до выборов. Может, допустят партию «Яблоко «. В каждом округе, если граждане увидят более-менее нормального человека, нужно идти и голосовать. Ни к какому бойкоту я не призываю, потому что действие лучше бездействия, даже когда выбор не велик. Поэтому пойти голосовать надо будет. В конце концов бюллетени разорвать, если совсем нет никакого (достойного кандидата. — Ред.). Но хоть прийти на участок и совершить какое-то действие. Общество не должно бездействовать.
— Вы понимаете, как долго придется оставаться в Украине? Будете ли вы оформлять какие-то документы на продление пребывания здесь?
— Я, честно говоря, даже не знаю пока, какие есть ограничения для пребывания в Украине. Я хочу этим летом увидеть родителей. Хочу встретиться со всеми друзьями, журналистами. Если нужно, еще неделю я здесь буду. Дальше я на машине хочу доехать до Варны, там провести время с семьей. И не исключаю, что потом вернусь.
— В Россию?
— В Киев. До выборов я в Россию точно не вернусь. Сейчас я в процессе формирования дальнейших планов. Например, в мире есть очень влиятельная украинская диаспора. Но нигде в мире те россияне, которые уехали, не имеют такого влияния, они разобщены. И этих людей стоило бы уже объединить, потому это потенциально серьезная сила, которая могла бы влиять на то, чтобы в России как можно быстрее наступили перемены.
— В чем разница между Украиной и Россией?
— Здесь свобода. Понимаю, что здесь тоже много проблем. Но контраст ощущается, к сожалению. Когда ты в России, ты понимаешь, что вот едет машина с мигалкой. А может, это за тобой сотрудники полиции? Ты начинаешь писать про митинг и думаешь, а как слова правильно подобрать, чтобы тебя не посадили? Ты хочешь что-то заявить, но никаких дебатов нет на телевидении! Ты хочешь участвовать в выборах, но не можешь.
Здесь все по-другому. Здесь много журналистов. Здесь никто не боится полицию, я так понимаю. Здесь можно на любом канале ругать президента, депутатов. Да, здесь много разных мнений, дебатов. Кто-то доволен Зеленским, кто-то не доволен. Но, по крайней мере, если надоел президент — иди и переизбери. Вот у украинцев есть такая возможность. У нас нет. Здесь атмосфера свободная, расслабленная, там… Да, дорого-богато в Москве, широкие красивые тротуары, но на них бьют граждан, которые мешают проходу других граждан, как мы знаем.
Смотрите также:
